|
24.03.2016 11:09 |
Тем утром я уехал с Рамзаном и его эскортом. Я не мог отказаться от тех денег, что они предлагали. Чечня оказалась удивительным местом. Как только я оказался там, мне вручили автомат. Я чертовски нервничал. Вообще-то я не любитель пострелять, но, черт возьми, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Подавляющее большинство населения Чечни – мусульмане, поэтому мне дали куфию и называли меня моим исламским именем – Малик Абдул Азиз, что на арабском означает «Король и Слуга Всемогущего».
Мне-то больше нравится, когда меня называют просто Абдул. А если не Абдул, то Майк. Меня чествовали по всей Чечне как исламского героя. Какой там, в задницу, герой – я был просто обдолбанным кокаинистом!
В Чечне была, по существу, первобытная культура. В результате войн с Россией половина страны была сожжена. Там, где я побывал, никаких магазинов практически не было. Была только земля – и ничего, кроме земли, никаких строений. Мэрилин потом сказала мне, что она очень беспокоилась за меня, потому что некоторые повстанцы были против режима Рамзана. Однако, если бы кто-нибудь осмелился посмотреть на меня искоса, телохранители заставили бы его отвести свой взгляд.
Я показался перед всеми на большом футбольном стадионе. Суть организованного ими развлечения заключалась в том, чтобы понаблюдать, как кто-то едет на заднем колесе мотоцикла в стиле Ивела Книвела. Таков был уровень их культуры! Однако когда они мне что-то показывали, я всегда говорил: «Это здорово!» Из этой поездки я вынес следующий урок: надо позволять людям чувствовать себя главными. У меня не было желания вступать в какие-либо конфликты.
Моя основная задача заключалась в том, чтобы принять участие в открытии четырехдневного национального турнира по боксу, который был организован в память отца Рамзана.
– Я рад, что нахожусь в Чеченской Республике, о которой я столько читал и слышал, – сказал я собравшимся. – И я рад, что нахожусь среди мусульман. Мы смотрели по телевидению передачи о несправедливой войне, которая велась в Чеченской Республике в течение длительного времени. Мы в Америке молились за то, чтобы она окончилась.
Я вернулся в Москву в тот же день поздно вечером. У меня не было возможности познакомиться с какой-нибудь чеченкой. Эта поездка была всецело посвящена духовному началу, Аллаху и исламу.
Вернувшись в Москву, я провел некоторое время с Мэрилин. Встреча с ней и курс лечения у нее являлись целью моей поездки в Россию. И если бы я когда-нибудь вновь имел дело с судом, я мог бы сказать, что в России я проводил время с Мэрилин, так что и с этой точки зрения данный шаг был для меня хорошо продуманным ходом.
Однажды вечером Мэрилин устроила ужин в грузинском ресторане, где я встретил некоторых очень известных крупных предпринимателей. На следующий день я сказал Мэрилин, что больше не хочу встречаться с известными людьми. Я хотел пообщаться с ее личными друзьями. Поэтому Мэрилин пригласила меня на обед к себе домой. Я был шокирован, когда увидел, в каком доме она жила. Он напомнил мне сдаваемые в аренду многоквартирные дома, в которых мне пришлось жить еще ребенком. Даже вонь мочи в коридорах была такой же. «Мэрилин, что вы здесь делаете?» – спросил я ее. Но она хотела быть именно здесь – с людьми. После обеда Мэрилин пригласила где-то около семи своих близких русских друзей. Это были психологи, священники, все – люди интеллектуального труда.
|